Неточные совпадения
И так и не вызвав ее на откровенное объяснение, он уехал на выборы. Это было еще в первый раз с начала их связи, что он расставался с нею, не объяснившись до
конца. С одной стороны, это беспокоило его, с другой стороны, он
находил, что это лучше. «Сначала будет, как теперь, что-то неясное, затаенное, а потом она привыкнет. Во всяком случае я всё могу отдать ей, но не
свою мужскую независимость», думал он.
И неужели сие мечта, чтобы под
конец человек
находил свои радости лишь в подвигах просвещения и милосердия, а не в радостях жестоких, как ныне, — в объядении, блуде, чванстве, хвастовстве и завистливом превышении одного над другим?
— Шишка и есть: ни
конца ни краю не
найдешь. Одним словом, двухорловый!.. Туда же, золота захотел!.. Ха-ха!.. Так я ему и сказал, где оно спрятано. А у меня есть местечко… Ох какое местечко, Яша!.. Гляди-ка, ведь это кабатчик Ермошка на
своем виноходце закопачивает? Он… Ловко. В город погнал с краденым золотом…
— Ну, это все пустяки! — успокаивал Карачунский. — Другой делянки никому не дадим… Пусть Мыльников, по условию, до десятой сажени дойдет, и
конец делу.
Свои работы поставим… Да и убытка компании от этой жилки нет никакого: он обязан сдавать по полтора рубля золотник… Даже расчет нам иметь даровую разведку. Вот мы сами ничего не можем
найти, а Мыльников
нашел.
[Весь дальнейший текст до
конца абзаца («Роскошь помещения… плебеями») не был пропущен в печать в 1859 г.] Роскошь помещения и содержания, сравнительно с другими, даже с женскими заведениями, могла иметь связь с мыслью Александра, который, как говорили тогда, намерен был воспитать с нами
своих братьев, великих князей Николая и Михаила, почти наших сверстников по летам; но императрица Марья Федоровна воспротивилась этому,
находя слишком демократическим и неприличным сближение сыновей
своих, особ царственных, с нами, плебеями.
Большого удовольствия в этом обществе он не
находил с самого начала, и к
концу первого же года оно ему совершенно опротивело
своею чопорностью, мелочностью и искусственностью.
Нашел, настиг, но прежня сила
Питомцу битвы изменила,
И Руси древний удалец
В пустыне
свой нашел конец.
Может быть… Мало ли что может быть! Может быть, эти два человека
нашли бы друг в друге братьев до
конца своей жизни, если бы они обменялись несколькими братскими словами в эту теплую, сумрачную, тихую и печальную ночь на чужбине…
Через государственное устройство, в котором, как в сплетенной из прутьев корзине, все
концы так спрятаны, что нельзя
найти их, ответственность в совершаемых преступлениях так скрывается от людей, что люди, совершая самые ужасные дела, не видят
своей ответственности в них.
— Я, раб божий Тимур, говорю что следует! Триста всадников отправятся сейчас же во все
концы земли моей, и пусть
найдут они сына этой женщины, а она будет ждать здесь, и я буду ждать вместе с нею, тот же, кто воротится с ребенком на седле
своего коня, он будет счастлив — говорит Тимур! Так, женщина?
Ничто не может сравниться с этой пыткою: он нигде не
найдет места, горит как на огне; ему везде тесно, везде душно: ему кажется, что каждая пролетевшая минута уносит с собою целый век блаженства, что он состареется в два часа, не доживет до
конца своего путешествия.
Этот мальчишка умничал, мешался преважно в разговоры,
находил, что в деревне все дурно, что мужики так глупы, и, желая казаться совершенным человеком, так часто кричал и шумел на людей без всякой причины, подражая
своему папеньке, который иногда журил их за дело, что под
конец мне стало гадко на него смотреть.
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное казалось ему лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка времени сильно отозвались в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох в соломе, произведенный торопливостию большой крысы или другого столь же мирного животного, казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому
свой черед; счастие — женщина: коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под
конец; Борис Петрович также иногда вспоминал о
своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание сына при ее имени, он объяснил себе его трепет… в его памяти пробегали картины прежнего счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с березы, мелькая мимо нас, обманывают взор золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не
находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
Тогда народ
нашел случай окружить царя на площади (в
конце мая 1648 года) и смиренно умолял его удалить
своих ненасытных и неправедных советников.
Сны его — незатейливы, они так же скучны и нелепы, как действительность, и я не понимаю: почему он сны
свои рассказывал с увлечением, а о том, что живет вокруг его, — не любит говорить? [В
конце 90-х годов я прочитал в одном археологическом журнале, что Лутонин-Коровяков
нашел где-то в Чистопольском уезде клад: котелок арабских денег. (Примеч. М. Горького.)]
Все войны и походы Владимира представляются славными и счастливыми, а к
концу его царствования замечена следующая любопытная черта: «Владимир,
находя по сердцу
своему удовольствие в непрерывном милосердии и распространяя ту добродетель даже до того, что ослабело правосудие и суд по законам, отчего умножились в сие время разбои и грабительства повсюду, так что наконец митрополит Леонтий со епископы стали говорить Владимиру о том, представляя ему, что всякая власть от бога и он поставлен от всемогущего творца ради правосудия, в котором есть главное злых и роптивых смирить и исправить и добрым милость и оборону являть».
Она была терпеливее графини и не покидала Шерамура, а как это делалось на основании какого-то текста то графиня не
находила этого нимало странным. Напротив: это было именно как следует, — потому что они не так как мы примемся да и бросим, а они до
конца держатся правила: fais ce que tu dois. [исполняй
свой долг — франц.]
Она решила сейчас же
найти мужа и высказать ему всё: гадко, без
конца гадко, что он нравится чужим женщинам и добивается этого, как манны небесной; несправедливо и нечестно, что он отдает чужим то, что по праву принадлежит его жене, прячет от жены
свою душу и совесть, чтобы открывать их первому встречному хорошенькому личику.
Mарина. Так
конец, значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я
свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни за что, обманул. Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла не держу. Бог с тобой. Лучше
найдешь — позабудешь, хуже
найдешь — воспомянешь. Воспомянешь, Никита. Прощай, коли так. И любила ж я тебя. Прощай в последний. (Хочет обнять его и берет за голову.)
Найдите мне человека, который в
конце своей жизни сказал бы, что он доволен вот этой прожитой жизнью и что если бы имел возможность прожить вторую жизнь, то не прожил бы ее иначе.
«Неправда и то, — продолжает Белль-Тайлор, — что будто бы через вивисекцию Кох
нашел средство от чахотки; напротив, его прививания причиняли сперва лихорадку, а потом смерть». (Речь
свою оратор произнес в
конце 1893 года, когда почти никто уж и не защищал коховского туберкулина; но о том, что путем живосечений тот же Кох открыл туберкулезную палочку, что путем живосечений создалась вся бактериология, — Белль-Тайлор благоразумно умалчивает.)
Когда повара принесли Поликрату его перстень и рассказали, как они
нашли его, — Поликрат написал другое письмо в Египет к
своему другу Амазису и описал, как он бросил перстень и как он нашелся. Амазис прочел письмо и подумал: «Это не к добру, — видно, нельзя уйти от судьбы. А лучше мне разойтись с
своим другом, чтобы потом не жалеть его», — и он послал сказать Поликрату, что дружбе их
конец.
И задачей земного человеческого творчества является, в
конце концов,
найти свой подлинный, вечносущий лик, себя выявить.
Время всегда ищет
своего конца и начала, но не может
найти их, ибо такова его природа [Cp. аналогичные рассуждения о времени у Шеллинга в «Philosophie der Offenbarung», I, 306–309, II, 108–109.].
К
концу вахты, после того как он вовремя убрал брамсели вследствие засвежевшего ветра, за что получил одобрение капитана, Ашанин уже несколько свыкся с новым
своим положением и волновался менее. Когда в полночь его сменил начальник первой вахты и, взглянув на паруса,
нашел, что они стоят превосходно, Володя был очень польщен и спустился в
свою каюту, как бы нравственно возмужавший от сознания новых
своих обязанностей.
Точно такие же впечатления переживал и Володя. Несмотря на то что он старался не поддаваться скуке и добросовестно занимался, много читал и не оставлял занятий с матросами, все-таки
находили минуты хандры и неодолимого желания перелететь в Офицерскую и быть со
своими… Длинный переход с вечно одними и теми же впечатлениями, в обществе одних и тех же лиц казался ему под
конец утомительным. И ему, как и всем, хотелось берега, берега.
Через пять минут они сидели еще ближе друг к другу. Ее рука продолжала лежать на его плече. Она ему рассказывала про
свое житье. Ангажементы у нее всегда есть. Последние два сезона она «служила» в Ростове, где
нашла хлебного торговца, глупого и «во хмелю благообразного». Он ее отпустил на ярмарку и сам приедет к
концу, денег дает достаточно и даже поговаривает о «законе», но она сама не желает.
Из актеров членом комитета состоял И.Ф.Горбунов, часто исполнявший с эстрады
свои рассказы, а из художников помню Микешина и архитекторов Щедрина и Правке, которого, уже стариком,
нашел в Риме, где он поселился в
конце 90-х годов.
Она осталась еще в Париже до
конца сезона, в Вену не приехала, отправилась на
свою родину, в прирейнский город Майнц, где я ее
нашел уже летом во время Франко-прусской войны, а потом вскоре вышла замуж за этого самого поляка Н., о чем мне своевременно и написала, поселилась с ним в Вене, где я
нашел ее в августе 1871 года, а позднее прошла через горькие испытания.
Когда шаги генерала затихли, Андрей Хрисанфыч осмотрел полученную почту и
нашел одно письмо на
свое имя. Он распечатал, прочел несколько строк, потом, не спеша, глядя в газету, пошел к себе в
свою комнату, которая была тут же внизу, в
конце коридора. Жена его Ефимья сидела на кровати и кормила ребенка; другой ребенок, самый старший, стоял возле, положив кудрявую голову ей на колени, третий спал на кровати.
— Нынче вышло распоряжение. Не велят копать. На
своей земле не велят копать. Какие же это права? Мы только этим кормимся. Второй месяц хлопочем и нигде
концов не
найдем. И ума не приложим, разоряют, да и все.
Но, несмотря на это, дело затянулось, и, в
конце концов, полицеймейстерская канцелярия не
нашла данных для следствия, и дело как-то быстро было замято и забыто, тем более, что и Николай Афанасьевич, измученный судебной волокитой, по настояни,
своей невесты, отказался от доноса, заявив, что вделал это сгоряча, по недомыслию и готов просить у Дарьи Салтыковой «публичной милости».
Эта отвратительная сцена, могущая
найти себе оправдание лишь в той мучительной сердечной боли, какую должен был испытать при обнаруженных изменах покойной, почти, за последнее время, боготворимой им женщины, граф Алексей Андреевич, этот «жестокосердный идеалист», каким он остался до
конца своей жизни, казалось, утешила эту боль, а его самого примирила с жизнью.
— Коли искреннее раскаяние чувствуешь… Бог простит… Он милостив… «Не до
конца прогневается, ниже век враждует». В писании сказано… Не мне отговаривать тебя от твоего подвига… Сам Господь, быть может, вразумил тебя… Только вот что… княгинюшке
своей ты все это расскажи, может, она сыночка
своего и
найдет…
Стал смотритель гостей рассаживать и тоже опять показал
свою ловкость: не повел князя в
конец стола к хозяйскому месту, а усадил его, где тот сам хотел, — между адъютантом князя и прехорошенькой дамочкой, чтобы было фельдмаршалу с кем сказать и короткое слово и любезностями к приятному полу заняться. Князь с дамочкой сразу же очень разговорился: он интересовался, откуда она, и где воспиталась, и какое в таком далеком уездном городе
находит для себя развлечение?
Наташа была так же влюблена в
своего жениха, так же успокоена этою любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в
конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали
находить минуты грусти, против которой она не могла бороться.